Homo Putinus. Человек Путинский. Является ли он продолжателем человека советского или это некое новое существо?
вопрос :
- То что происходит сейчас в России, та феноменальная поддержка войны и то единение вокруг государства - это продолжение в основе своей советского человека, с заменой некоторых элементов.
Советский человек - это идеально типическое, это обобщенный образ черт российского населения, но не только российского, потому что в принципе этот тип он характерен для всех поздних стадий разложения тоталитаризма.
Что изменилось в этой конструкции?
Лев Гудков:
- Во-первых, пропала идея светлого будущего и заменилась она на мифы прошлого. И она заменилась более опасной и токсичной идеологией светлого прошлого. Что в этом образе будущего, в идеологическом компоненте было самым важным: во -первых, идентификация с властью и, во-вторых, сознание своей исключительности.
Это чувство превосходства, которое является извращением комплекса неполноценности, униженности, компенсаторным таким. Это сознание исключительности – оно гораздо старше, чем собственно советская власть, это и православное и имперское, и российско-имперское сознание: "Мы русские -какой восторг!". Вот это сознание исключительности, которое компенсирует рабское сознание, остатки крепостнического, оно может менять отдельные компоненты, но в целом структура сознания остаётся.
И важно, конечно, не отдельные компоненты сознания, а их связка. И связка эта означает показную идентификацию с государством, принадлежность к государству. И раз массовый, обычный человек принадлежит государству, то он и показным образом соглашается на то, что государство контролирует его жизнь и соглашается и на произвол в отношении себя, и на поддакивания, и на те преступления, которые творит государство.
30 лет не хватило для того, чтобы человек отделился от государства. У нас по-прежнему в России государственный человек. Человек созданный государством, у него государственный взгляд на вещи, государственная необходимость. Война – это Царево дело.
Но нужно только учесть, что это немного показная, лукавая идентичность с государством, потому что согласие на солидарность с властью означает как бы уход от контроля государства над частной жизнью. Это такой псевдодоговор, что если я буду поддакивать, то власть на будет лезть в мою частную жизнь, и это обеспечит самосохранение мое и возможность заниматься моими частными делами. Это не освобождает от преступлений обычного человека, участия его в преступлениях государства, но это обеспечивает игру социальных связей.
Подавление любых универсальных норм и регуляцией, прежде всего морали, потому что такая лукавость она подавляет сознание совести. Совести, ответственности, с одной стороны, и с другой стороны, права. Потому что право возникает из договора и из солидарности по общественным основаниям.
Общество – это не государство. Общество – это совокупность устойчивых социальных отношений, основанных на солидарности или взаимных интересах, без оси господство – подчинение. А идентификация с властью, с государством - оно стерилизует это сознание. Поэтому гражданское общество - оно возникает , но очень быстро маргинализируется и вытесняется, оно захватывается государством.
- Путинский человек это такой же советский человек, инфантильный, иждивенческий, ориентированный на государство, смотрящий с точки зрения государственной необходимости, так почему же он за эти 30 лет возродился снова?
- Путинский человек воспроизводится потому что воспроизводятся институты, которые создаёт силовое поле.
Сам человек не имеет твердых таких ценностей, убеждений, он пластичен, поэтому если институты создают такое поле, то он может быть лучше, в смысле более моральным, тяготеть к правовому полю, а может и так происходит сегодня, он может испытывать сильнейшие процессы извращения, опыт насилия, вот этот опыт насилия, ежедневный, он чрезвычайно важен, ему научаются.
При Путине что мы имеем и это действительно изменилось, это сильный рост цинизма, массового цинизма. В каком-то смысле это ресентимент, как реакция такая мстительная, завистливая реакция по отношению к самим себе, когда мы, коллективные мы, поверили в то, что мы можем жить как в нормальных странах. Вот это не получилось, и скрытое сознание этой неудачи, оно чрезвычайно важно, оно порождает мстительно -агрессивное отношение, в том числе и к самим себе.
Если допустить, что подвид советского человека - это человек путинский, человек 21 века, это как бы ухудшенная версия советского человека, это советский человек минус коллективизм, и советский человек плюс обиды и ресентимент, потому что у советского человека не было этого чувства обиды, а путинский человек, это советский человек и при этом ещё и обиженный. Обиженный, не только обиженный, а ещё и злобный, мстительный, и в этом смысле соединяющийся с путинским государством.
Ключевым моментом Путинского государства является негативная идентичность, это противостояние западу, как предыдущая утопия российского сознания. Жить как в нормальных странах это был мотив чрезвычайно важный в перестройку, в первой половине 90-х годов. Все хотели жить как в Европе. В свободе, в социальной защищённости, в благополучии, в чистой, здоровой стране.
Нынешнее массовое сознание – это продукт, такой большой исторической неудачи по строительству нормальности. И путинский режим – это реакция на неудачу строительства демократического, правового общества, нормальной страны. Отсюда и злобность, агрессия и, апелляция к великому прошлому, к таком компенсаторному мифу.
То, что происходит в отношении войны, это не совсем поддержка войны – это отсутствие сопротивления, в первую очередь морального человеческого сочувствия и сопротивления войне. Насилие - оно настолько важно для массового сознания, насилие – это такой структурирующий код социальности и идентификации с властью. От власти только и ждут использование насилия. И оно не породило того возмущения, той сильной реакции, которую я ждал.
В первый момент мы действительно зафиксировали шок, отчаяние, депрессию, одновременно такой же как чувство удовлетворения и гордости за действие армии.
Но дальше, особенно под влиянием пропаганды, которая предлагала очень удобные такие клише, для успокоения, и для психологического вытеснения неприятных обстоятельств этой войны, произошло усиление равнодушия, индифферентность, отстранения от того, что происходит.
Ресурсы сочувствия и человечности - они оказались очень невелики.
Если говорить немного в общем, то, что принес Путин - это резкая архаизация массового сознания, это подъем тех слоев политической культуры, общественной культуры, которые сложились очень давно, примерно в позднее сталинское время.
Путин сформировал по-новому русскую национальную идею и она называется война. России нужна война. Путин ее вывел на поверхность, облек в нынешнюю форму борьбы с украинским фашизмом, и вот Россия 30 лет искала национальную идею, и вот, наконец, в 2022 году она ее нашла.
Давайте не забывать, что за 30 лет существования постсоветской России, 23 года она находится в состоянии войны с кем-то. Две чеченские войны, война в Сирии, война в Донбассе, я уже не говорю о словесной войне с западом, которая сформулирована в мюнхенской речи Путина, как государственной доктрине в 2007 году. Поэтому вот эта милитаризация сознания, как часть идеологической обработки населения, оно начинается с 2003-2004 года. Если к этому прибавить рекламу спецслужб, посмотреть на бесконечно идущие сериалы, "Агент национальной безопасности", рекламу всех силовиков, я не говорю уже о кремлёвских сериалах, то одновременной с реабилитацией спец служб, политической полиции, главного репрессивного института, действующего вне правовых рамок, шла реабилитация Сталина, и утверждение суверенности власти по отношению к людям, по отношению к обществу.
- Мы можем назвать это фашизмом ? Квазифашизмом? Шизофашизмом? Когда ты ищешь фашизм в других, при этом являясь сам фашистом. Культ насилия, культ памяти, культ войны, культ силы, культ армии, культ архаики, возвращение к своим мнимым истокам, культ предков, культ мертвых.
- В каком-то смысле да, это можно назвать фашизмом, я бы это назвал возвратным тоталитаризмом.
Под словом тоталитаризм – это все таки экспансия контроля государства, над сферой которая которые раньше не входили в зону компетенции. Поэтому тотализация массового сознания силовым образом. Насколько возможен выход из всего этого, если мы действительно говорим о таких глубоких слоях, идущих ещё из позднесталинского времени?
- Предположим, заканчивается война, уходит этот режим, насколько быстро, насколько фундаментально можно сменить этот комплекс представлений?
- Быстро не получится. Это зависит от состояния элиты. Я не имею ввиду правящей элиты, а интеллектуально, нравственной элиты, элиты, которая может рационализировать эту ситуацию, поставить самим себе диагноз. Найти вот те болевые точки. Это с одной стороны. Это очень важно. Потому что без расколдовывания прошлого, мы не поймём, что за режим, в котором мы живём. Это раз.
Второе и очень важное – это процессы социальной дифференциации внутри самого общества, появление разнообразия общества. Пока сейчас мы видим сильнейшую централизацию общества, и сглаживание тех различий, подавление и федерализма, и местного управления, и национальных особенностей, это вопрос появления плюрализма внутри общества, альтернативных центров, альтернатив государству.
Лев Гудков. Социолог. Научный руководитель Левада центр.
#фашизм #тоталитаризм
